Вестники времен [= Знамя над Тауэром] - Андрей Мартьянов

Оправдав себя таким образом в собственных глазах, сэр Мишель умиротворенно уставился в небеса.

Когда отец Колумбан решительным ударом по плечу усадил начинающего трезветь Гунтера на место, а барон Александр опустился в свое кресло, германец подумал, что все-таки ему лучше ретироваться. Только прилично ли вставать из-за стола, если хозяин вовсе и не начинал трапезу? Честно говоря, и нажираться-то до его прихода не следовало — так германец и дома у себя не поступал: раз пришел в гости, то за стол садишься, когда пригласят… Но отец Колумбан сам принес ему еды, значит можно… Черт знает эти дурацкие средневековые обычаи!..

Гунтер решил просто сидеть на месте и ждать, что будет. Отец Колумбан уходить пока не собирался, и это придавало уверенности.

— Садитесь, святой отец, за стол и разделите со мной скромную трапезу, — барон Александр жестом пригласил отшельника сесть рядом с ним.

На лестнице раздался дробный топоток и к барону подбежал мальчик лет пяти, миниатюрная копия отца, только глаза у него были такие же, как у сэра Мишеля — серо-голубые. Он по-свойски вскарабкался к барону на колени и уселся, свесив ноги и с интересом уставившись на Гунтера.

«Сейчас задаст дурацкий вопрос, — подумал тот. — Папа, а почему у дяди штаны неправильные?.. Тьфу! Терпеть не могу балованных любимчиков!»

Но мальчишка просто глазел на него с легкой надменностью и молчал.

— Благодарю тебя, сын мой, признаться, я успел проголодаться, пока провожал Мишеля. Кстати, ты не считаешь, что старший сын изменился в лучшую сторону, опыта поднабрался? — ответил отец Колумбан и, улыбнувшись мальчику, добавил: — А как поживает маленький Эдмунд?

— Изменился? — коротко рассмеялся барон, пропустив мимо ушей последний вопрос. — Как же, изменится он… Посидит месяцок-другой, помается и снова пустится во все тяжкие…

— Это все оттого, что дела себе придумать не может, — серьезно сказал отец Колумбан. — Добился рыцарского сана и, кроме поединков да попоек, ни на что больше ума не хватает. А ты позаботься, придумай ему занятие достойное. Хоть в поход, вместе с королем Ричардом отправить. Или на вассальную службу к графу Анжуйскому…

— Можно подумать, Мишель будет этим делом заниматься, какое бы достойное оно ни было. У него же ровно кинжал в заднице — на месте усидеть не может… Ох, не знаю, право, святой отец, что делать! Наследства лишить, а титул передать Хьюго? — барон в раздумье побарабанил пальцами по столу и решительно ссадил младшего сына с колен, который в ответ на это действие недовольно занудил. Во время беседы с отцом Колумбаном взгляд барона пару раз остановился на Гунтере, сидевшим тише воды, ниже травы, с легким недоумением скользнул по одежде.

К тому времени, подошла дочь барона со средним братом. Девочке было около тринадцати лет, и она понемногу начинала превращаться в очаровательную девушку — под простым серым платьем уже угадывалась маленькая девичья грудь, белокурые локоны были уложены как у взрослой женщины, а заметив на себе взгляд Гунтера, она слегка зарделась и опустила веки с длинными пушистыми ресницами. Сопровождавший ее средний сын барона Александра ничем особенным не выделялся — он был и вправду каким-то «средним», волосы не темные, как у отца, но и не светлые, как у сестры и старшего брата, глаза неопределенного цвета, внешностью похож одинаково на обоих родителей. Подойдя к папе и поцеловав ему руку, а так же приветствовав отца Колумбана, оба отпрыска сели на свои места.

— Да ведь Мишель совсем не мальчик. Много попутешествовал, разных людей видел… — вновь заговорил отшельник, стараясь, чтобы барон особо не сосредоточивал внимание на германце, но мигом пожалел о сказанном — нельзя все-таки два дела одновременно вершить: и Гунтера прикрывать, и Мишеля оправдывать.

— Путешествовал?! — барон Александр метнул на святого отца язвительный взгляд. — А ума у него хватило, между прочим, лишь на то, чтобы всех девок в замке… того… обрюхатить! — он вовремя вспомнил, что рядом находится подрастающая дочь и с грохотом опустил кулак на стол и замолчал.

Отец Колумбан, обрадовавшись, что неприятный разговор окончился, встал, сложил руки и стал читать латинскую молитву. Гунтеру ничего не оставалось делать, как последовать его примеру, хотя Богом посланная пища была им давно уничтожена безо всяких благодарностей.

Окончив молитву, отец Колумбан и хозяин замка сели, стоящий позади кресла барона слуга наполнил им кубки, положил на тарелки по куску баранины, и только тогда все остальные тоже приступили к трапезе.

Отец Колумбан наклонился к Гунтеру и шепнул ему на ухо:

— А ты бери еще мяса, ешь, не бойся!

Тот в свою очередь приблизил губы к уху отшельника и прошептал:

— Мне бы одежду поскорее сменить. А то смотрят… Да и барон на меня внимания не обращает. Что, так положено?

— Ему не до тебя, — ответствовал святой отец. — Если спросят, кто ты, говори — оруженосец Мишеля, этого будет вполне достаточно. А одежду мы тебе разом справим.

Отец Колумбан подозвал прислужницу, уносившую пустые сосуды из-под вина, сказал ей пару слов, та окинула Гунтера насмешливым взглядом, кивнула и ушла. Германец, вяло отщипывая кусочки сочной дичи и медленно пережевывая, напряженно ждал, когда же папа Мишеля соизволит обратиться к нему. И дождался.

— А, ты юноша, кто будешь? — сказал барон Александр, вытирая жирные пальцы о шкуру вертевшихся подле стола гончих, и оглядывая Гунтера.

Гунтер едва не поперхнулся, прокашлялся и ответил:

— Я оруженосец сэра Мишеля.

— А откуда родом? — барон явно намекал на странный костюм.

— Из Германии, — коротко ответил Гунтер.

— А-а, — протянул барон де Фармер. — Понятно. Ну-ну… Моя покойная жена была немкой.

На этом, к великому счастью Гунтера, интерес бородатого феодала к оруженосцу сына иссяк. Барон еще немного посидел, задумчиво потягивая вино из серебряного кубка, потом побросал собакам кости и поднялся с кресла. Трапеза была окончена, встали и все остальные.

— Оставьте Мишелю вина и мяса. Вина поменьше. — сквозь зевок, проговорил барон и отправился к себе наверх. Эдмунд увязался за ним, то и дело повисая на отцовской руке и суча ногами от восторга, а брат с сестрой подошли к отцу Колумбану и принялись что-то рассказывать ему.

— Пожалуйте, сударь! — рядом с Гунтером возникла служанка, держа в руках сверток с одеждой. Германец приподнял край сукна, в который его новое облачение было завернуто, углядел добротные кожаные штаны, красновато-коричневую рубаху, похожую на ту, что носил барон и замшевую безрукавку. Ну, что ж, одели просто, без вульгарной роскоши, но вроде как благородного. Вполне приемлемо. Особо если сравнить с рубищем сэра Мишеля.

— Спасибо, детка, — сказал Гунтер. Служанка хихикнула, жеманно пожала плечиками и, захватив несколько блюд, отправилась на кухню, не забыв по дороге пару раз оглянуться на германца и ответить ухмылочкой на его дружеское подмигивание. Забавные здесь девицы, однако!

Отец Колумбан, отпустив детей с благословением, которые приняли его, преклонив колени, обратился к Гунтеру:

— Ну, что, доволен?

— Разумеется, — ответил германец. — Теперь бы вздремнуть где-нибудь…

Отец Колумбан задумчиво потеребил бороду, пожевал губами и решительно хлопнул ладонью по столу.

— Вот что, дорогой мой. Отправляйся-ка ты со мной, в мою лесную келью. Там ты и вздремнешь спокойно, а когда выспишься, я с удовольствием исповедаю тебя. Согласен?

Действительно, сейчас в замке Фармер Гунтеру делать было нечего — сэр Мишель будет заниматься тем же, чем и он, а именно — есть да спать. Да и мелькать перед бароном лишний раз не следует, пока его не представят как должно. Так что вполне можно принять предложение отшельника и отправиться к нему.

— Что ж, я не против, — ответил Гунтер. — А далеко идти?

— Да нет, не слишком — около полулиги. Ты подожди меня здесь, я только зайду к барону Александру, попрощаюсь.

Отец Колумбан ушел, а Гунтер задумался. «Пожалуй, столько я не пройду в таком состоянии. Не-ет, лучше уж здесь остаться, чем где-нибудь в лесу под дубом завалиться…»

Отшельник вернулся довольно быстро, и Гунтер сказал ему:

— Знаете, святой отец, я все-таки останусь здесь. Идти с вами у меня просто сил нет, да и мы с сэром Мишелем вроде как вместе собирались к вам пойти. Отоспимся, отдохнем да и навестим вас.

— Как знаешь, — пожал плечами отец Колумбан. — Я покажу тебе, где тут сеновал, и там тебе никто мешать не будет. Лучше чем в духоте, в башне.

Они с Гунтером, державшим под мышкой сверток с одеждой, вышли во двор. Там они узрели весьма любопытную картинку, при виде которой Гунтер причмокнул со знанием дела и расплылся в улыбке, а отец Колумбан тихо выругался.